Семья Д. И. Менделеева

Д. И. Менделеев говорил, что дети и наука - самое дорогое для него в жизни. Портреты детей были размещены на специальной раме над письменным столом ученого. В его семье было три сына и три дочери.

Двое детей от первого брака с Феозвой Никитичной Лещевой (1828-1906) - Владимир (1865-1898) и Ольга (1868-1950). Из подробного дневника и писем Феозвы Никитичны, я хранящихся сейчас в архиве Д. И. Менделеева, мы узнаем о том, с какой большой и нежной любовью молодой отец относился к своим малышам и как много уделял он им внимания. Вот двухлетний Володя беспрестанно прибегает к матери и просит: "Мама, дай занятие!" Феозва Никитична подходит к нему и говорит:

- Пойдем папе писать.

А он отвечает:

- Постой, мамаша, я поработаю, поработаю и приду писать.

И в словах и в прививающейся уже привычке что-то делать чувствуется пример отца.

Пока малыш играет с оставленными ему отцом огнивом и трубочкой. Позже он познакомится дома и со слесарными тисками, и с токарным станком. Изучит фотодело, а будучи уже офицером военно-морского флота России, серьезно займется разработкой проекта плотины для поднятия уровня Азовского моря.

Дочь свою, Ольгу, Дмитрий Иванович старался направлять не к урокам одним, но и к нелегкому домашнему труду. Следил за тем, чтобы она не привыкала праздно, "в болтовне и пересудах" проводить время.

Детей Д. И. Менделеев любил бескорыстно, от души, как не всякий умеет.

В период начавшихся осложнений в личных отношениях с Феозвой Никитичной он писал ей в 1878 г.: "Друг Физа!.. посмотрю я теперь, каково твое влияние на Леленьку (так в семье звали Ольгу.- Авт.). Обними ее, не терзай, а просто ходи за ней, то есть люби без претензий - этого-то вот вы и не умеете"^*.

^* (Письмо Д. И. Менделееву от 29 января 1879 г. в расшифровке А. В. Скворцова. НАМ ЛГУ, Машинопись, т. 8, с. 109.)

В другом письме он замечал: "Лелю берегите и старайтесь занять, а не развлечь. Это громадная разница".

Ольга Дмитриевна Менделеева, дочь Ф. Н. Лещевой, так объясняла в своих воспоминаниях причину размолвки своих отца и матери: "Хотя мать и была на 5 лет старше Дм. Ив., но казалась на десять лет моложе его, большого и угловатого человека, с далеко не салонными манерами и видом, тогда как она была нежного сложения и институтского воспитания 40-х годов.

Это-то различие и было привлекательно Дм. Ив., а затем всю жизнь оно служило источником несходства их взглядов и разного отношения к жизненным явлениям".

Осложнение личных отношений с женой Дмитрий Иванович тяжело переживал. Он писал сыну Володе: "Мне бы хотелось быть-то с вами, да делать нечего - надо, брат, жить не так, как хочется, а как бог велит. И мне он велит засесть куда-нибудь в тихий уголок, писать об полетах и думать, думать, чтоб из прожитой жизни сделать выводы"^*.

^* (Письмо Д. И. Менделееву от 29 января 1879 г. в расшифровке А. В. Скворцова. НАМ ЛГУ, Машинопись, т. 8, с. 136.)

В другом письме он пишет: "Рад, что тебе, Леля, и тебе, Володя, нравится опера - ездите туда. Это хорошо, лучше многого. Вы и папу поймете, может быть, лучше, когда полюбите музыку да живопись"^*.

^* (Письмо Д. И. Менделееву от 29 января 1879 г. в расшифровке А. В. Скворцова. НАМ ЛГУ, Машинопись, т. 8, с. 128.)

После семейного разрыва в 1879-м г. дочь Ольга осталась цЩ матерью, а сын Владимир стал жить в новой семье отца. О Феозве Никитичне и Ольге Д. И. Менделеев заботился до последних, лет жизни, материально обеспечивал их. Ф. Н. Лещева получала назначенную Д. И. Менделееву за выслугу лет в 1885 г. пенсию и гонорар от ряда изданий его произведений.

От второго брака с Анной Ивановной Поповой (1860-1942) у Дмитрия Ивановича было четверо детей: Любовь (1881-1939), Иван (1883-1936) и близнецы Мария (1886-1952) и Василий (1886-1922).

Анна Ивановна получила высшее художественное образование. Выйдя замуж, она не оставила занятий живописью, продолжала интересоваться изобразительным искусством, в чем находила у Дмитрия Ивановича понимание и поддержку. Опубликованные ею в 1928 г. воспоминания "Менделеев в жизни" отличаются психологической глубиной и высоким уровнем эстетического освещения образа Д. И. Менделеева. В то же время у Анны Ивановны, по-видимому, не было той домовитости, которую Д. И. Менделеев очень ценил в женщине и которая была у Феозвы Никитичны. Это в сочетании с некоторыми резкими Я чертами его характера порождало сложности в семейной жизни. Я Однако они преодолевались благодаря высокой интеллектуальной культуре и воспитанности супругов.

Детям Менделеева передалась немалая доля своеобразия Я Менделеева как человека, в частности независимость и самостоятельность. Дети рано обнаружили свои склонности, свой интерес к поиску собственного пути в жизни.

Сотрудница Главной палаты мер и весов Ольга Эрастовна Озаровская, близко знавшая семью Менделеевых, вспоминала: "Ваня был подростком, бродил в широкополой шляпе с дубиной в руках, предводительствовал ватагой деревенских мальчиков по лесам и болотам и обозначался как естественник со своими склянками и собранными в канавах сокровищами". По окончании курса в гимназии он "вполне осознал свое тяготение км философии, но считал, что философу необходимо быть сильным математиком, с этой целью поступил на физико-математический факультет университета"^*. Впоследствии Иван Дмитриевич работал в Научно-исследовательском институте метрологии имени Д. И." Менделеева и написал сам несколько работ по философии.

^* (Д. И. Менделеев по воспоминаниям О. Э. Озаровской, Л., 1929, с. 146-147.)

Близнецы Муся и Вася еще в детстве сильно отличались. Муся была активна, остроумна, подвижна, а Вася, наоборот, застенчив (тяжелая болезнь в раннем детстве затормозила его развитие). "...В пятнадцать лет Муся проявила менделеевское своеобразие и настойчивость. Она заявила матери о своей покупке на выставке охотничьей собаки. Мать была поражена: как и для чего? Оказывается, Муся великолепно стреляет и давно тайно присоединилась к прогулкам бобловских охотников. В том же году в охотничьем журнале в Москве появилась ее статья,с предисловием от редакции: "Ниже печатаем статью маститого кинолога М-ва"^*.

^* (Д. И. Менделеев по воспоминаниям О. Э. Озаровской, Л., 1929, с. 148.)

"Маститый кинолог" получил сельскохозяйственное образование, но до последних лет жизни оставался почетным судьей на крупнейших выставках собак.

Васина застенчивость не могла скрыть оригинальности его личности. Ольга Эрастовна - математик по образованию - писала о нем: "Я ближе узнала его, когда взялась подготовить по арифметике неуспешного первоклассника, и пришла к заключению, что он не только не бестолковый, а" очень способный, но не по норме мыслящий мальчик, и это создает большие затруднения. Прослушав условие задачи, он вдруг заинтересовывался соотношением данных чисел, хотел воспользоваться подмеченными пропорциями, когда еще не знал, что это такое, начинал оперировать дробями, когда не умел еще приводить к общему знаменателю. Если бы у него был уже запас знаний, понадобившийся для его мышления, то он решал бы данную задачу оригинально и быстро, но этих знаний у него не могло быть по систематическому курсу, и потому он упорно молчал и не слышал шаблонных объяснений, потому что они уводили его с его путей. Он органически не мог воспринимать чужого мышления; объяснять и втолковывать ему было невозможно: он вас точно не слышал, но у него самого происходил в это время самый оригинальный процесс мышления, который наталкивался на отсутствие знаний... Надо было подкарауливать возникавшие у него мысли, подбирать цифры так, чтобы облегчить и довести до конца оригинальные замыслы, создать множество окольных задачек, чтобы он сам мог делать открытия на своем собственном пути..."

За два месяца занятий Ольге Эрастовне удалось сообщить ему необходимые школьные знания. "...Он по отметкам с двойки перешел на четверку, перешел в следующий класс, и мои занятия прекратились"^*. Впоследствии Василий Дмитриевич стал опытным механиком. В 1911 г. он предложил оригинальную конструкцию тяжелого танка, о его работах можно прочесть в Большой советской энциклопедии.

^* (Д. И. Менделеев по воспоминаниям О. Э. Озаровской, Л., 1929, с. 150-151.)

Менделеев постоянно был занят работой, много ездил по делам, и дети чаще видели его в Боблове, небольшой деревеньке, в Клинском уезде Московской губернии, где он обычно проводил свой летний отпуск. О себе и старшем сыне Менделеева Владимире вспоминает его сестра Ольга.

"Здесь, в Боблове, нам, детям, предоставлялась полная свобода, хотя и вообще это была отличительная черта нашего воспитания того времени. Мы могли свободно выбирать занятия по нашим стремлениям. Володя много и хорошо рисовал и занимался изучением постройки кораблей. Со строгой точностью он сделал один корабль длиной во всю комнату, с полным военным вооружением. Впоследствии он стал выдающимся морским офицером с блестящим будущим, но ему суждено было умереть в 33 лет от крупозного воспаления легких.

Меня с детства всегда интересовала жизнь и работа деревни, и я с десятилетнего возраста принимала участие во всех полевых работах нашего Боблова. Во время уборки сена и клевера. Я а затем перевозки снопов с ржаного поля к молотильному сараю я вставала в пять часов утра и, несмотря на воркотню няни, которая не хотела вставать так рано, наскоро умывшись и надев сарафанчик, передник и платок на голову, быстро убегала на луг или поле, находившиеся поблизости от дома, где уже шла работа. Увидев работающих, я быстро присоединялась к ним со своими граблями и становилась в их ряды. До десяти часов я работала наравне с ними, а в 10 часов... я обязана была идти домой завтракать и затем учиться до 12 часов дня. После обеда я снова работала - до вечера. Я покидала свою работу с горечью и ненавидела в это время все и всех, кто лишал меня того, чем я так интересовалась и что так любила. Но не слушаться нам не разрешалось"^*.

^* (Трирогова-Менделеева О. Д. Д. И. Менделеев и его семья. М.- Л., Изд-во АН СССР, 1974, с. 30-31.)

Отец совершенно не переносил безделья, отдыхом ему служила перемена занятия. И дети по его примеру учились переключаться с одного дела на другое. На досуге он часто читал им былины, стихи и сказки Пушкина.

Но детям была знакома и требовательность отца. Лжи и обмана Дмитрий Иванович не выносил, исполнение обязанностей должно было быть добросовестным, а не поверхностным. Порывистый и порой вспыльчивый в обращении со взрослыми, с детьми он, однако, умел сдерживаться. Об этом вспоминал сын Иван:

"Я не помню, чтобы он... возвысил когда-нибудь на нас голос, сказал жесткое слово. Он обращался всегда исключительно к нашей разумной и высшей стороне, никогда ничего не требовал и не приказывал, но мы чувствовали, как он был бы огорчен всякой нашей слабостью, и это действовало сильнее уговоров и приказаний. Я помню, отец мне как-то сказал: "Моя мать" меня никогда не бранила и не наказывала. Она только плакала при моих шалостях, и это действовало на меня сильнее всего..."

Отец не плакал, но его огорчение, одобрение, его оценка, отразясь в его одухотворенной... индивидуальности, действовали на нас с непреодолимой силой. В нас невольно развивалось сознание долга, повышенный нравственный тон, уровень, не допускающий ничего низкого, и, думается, это была самая мудрая педагогия, которую только можно придумать, педагогия, к которой все понемногу придут.

Отец сочувствовал нашим переживаниям, страдал за нас, жил нами - и это так пробуждало совесть, что ни в какой прописной морали нужды не было..."^*

^* (Д. И. Менделеев в воспоминаниях современников. М., Атомиздат, 1973, с. 208-209.)

Рассказ Ивана Дмитриевича хорошо передает своеобразие атмосферы в семье Менделеевых.

"Когда я был совсем мал, отец старался удовлетворить стихийное любопытство ребенка, вечные вопросы "Что это?" и "Почему?" подробными и понятными рассказами по всем отраслям знания. Это был первый мой университет. Многое было во мне заложено именно тогда. Когда я научился читать, отец постоянно доставлял сам богатый и поучительный выбор книг - на русском и иностранных языках, которым нас с малых лет обучали. Вместо игрушек, подметив мой интерес, отец мне стал покупать незамысловатые химические и физические приборы: паровые машинки, насосы, химические реактивы, всевозможную электрическую аппаратуру. Я экспериментировал с токами, с газами. Это заставило меня самого взяться за учебники физики и химии под общим только руководством отца, который намеренно предоставил мне наибольшую самостоятельность, желая, чтобы я научился разбираться сам. Лишь встретив что-либо непонятное, я шел за разъяснением к отцу, но оба мы знали, что это крайнее средство.

Моим настоящим университетом был кабинет и библиотека отца с богатым подбором книг по всем отраслям знания... Я богато и всесторонне мог пользоваться этими сокровищами - отец предоставлял мне с ранних лет полную свободу. В этой серьезной атмосфере я не знал "запретных" или "неподходящих" книг"^*.

^* (Д. И. Менделеев в воспоминаниях современников. М., Атомиздат, 1973, с. 209-210.)

Анна Ивановна, Дмитрия Ивановича, отмечала, что результатом такого воспитания было то, что "дети были так привязаны к дому, что не хотели никуда уходить. Дома у них было все. Папин кабинет был постоянным источником света духовного, умственного интереса и всякой детской радости. Музыку и рисование они тоже имели дома. С трудом мне удавалось изредка повести их к знакомым, у которых тоже были дети, но они рвались домой и только дома чувствовали себя хорошо".

Старшим детям Дмитрий Иванович приходил на помощь и житейскими советами. Так, дочери Ольге, готовящейся выйти замуж, он писал: "Старайся сделаться неприхотливою, домовитою, внимательною подругой, чтобы горе и радость не нарушали внутреннего покоя".